Книга женщина, которая легла в кровать на год читать онлайн. Сью таунсенд - женщина, которая легла в кровать на год Обнаглела и легла в кровать с собственным
Как хочется забраться в теплую постель и ни о чем не тревожиться, просто думать обо всем на свете. Как хочется остановиться, перестать быть двигателем, буксиром, рабочей лошадкой, которая тащит за собой весь мир. Пусть он кружится сам по себе, пусть листья сами падают с клена, Еву это больше не касается, ей хорошо. Или она себя обманывает? Может ли быть хорошо человеку, разучившемуся жить? Узнаем это из последнего романа Сью Таунсенд «Женщина, которая легла в кровать на год».
Думать обо всем на свете - удовольствие, которого хрупкая миловидная женщина, героиня романа с необычным названием, была лишена долгие годы. Ведь главной заботой ее состоявшейся, достойной уважения взрослой жизни никогда не была она сама, всегда находились персоны поважнее: муж, дети, мама, родственники, знакомые… Что, знакомая ситуация? Необычным является решение проблемы, которую представительница слабой половины человечества имела мужество признать. Ева, так зовут нашу героиню, давно желаемое удовольствие доставила себе сама, отодвинув, наконец, все остальное на задний план. А вот это уже не про нас. Мы не можем себе позволить капризы, пока не удовлетворили нужды всех вокруг, а наши желания постоят в стороне до тех пор, пока кто-нибудь не придет и не осуществит их, взмахнув волшебной палочкой. Возможно, и Еву долгие годы останавливало чувство долга, а самоотречение придавало сил, но до определенного момента, пока она вдруг не поняла, что не может больше жить. Не «я не могу так больше жить», а именно «я не могу жить». Почему? Героиня книги не пытается, очевидно, найти ответ на этот вопрос, однако делает первый шаг к пониманию себя: она разрешает себе жить так, как она может , лежа в постели. Мать двоих детей, примерная жена и дочь вдруг сложила с себя обязанности и осталась просто Евой Бобер.
Тема служения интересам близких и дальних нам хорошо знакома, у подавляющего большинства взрослых женщин были те самые семнадцать лет бестолковой беготни с лозунгами « надо» и «должна». Кто-то выдерживает такую гонку под прикрытием высших гуманных устремлений, не задумываясь, кем и для чего они навязаны, а кто-то, устав бороться с собой долгие десятилетия, это у кого сколько терпения и сил хватит, опускает руки, и локомотив жизнедеятельности дает сбой, останавливается, какое-то время еще прогрохотав по инерции своими чугунными колесами .
Остановка - это когда валяешься с восьми утра до восьми вечера перед телевизором, не вставая ни поесть, ни попить, лишь раз доплюхав с головокружением до туалета. Когда мучает бессонница от недодуманных и таких навязчивых невеселых мыслей. Когда рыдаешь в ответ на простой вопрос ни в чем не повинного мужа, вернувшегося с работы, будучи не в силах ни понять , ни тем более объяснить происходящее. Когда уничтожаешь себя бесконечными упреками в лени, нежелании заняться делом, мысленно принуждая себя немедленно встать и сделать то одно, то другое, так нельзя, но при этом оставаясь на диване и продолжая себя ругать еще больше. Когда чувствуешь при относительно здоровом теле абсолютную беспомощность и собственную никчемность . Когда бегаешь по врачам в надежде найти хоть какую-нибудь более менее серьезную болезнь, которая никак не хочет находиться. Это чтобы оправдать свое изможденное состояние. Только ни один врач не в силах помочь, когда человек истощается в борьбе с самим собой. Ева оказалась честнее многих из нас и мудрее. Она перестала быть врагом самой себе в погоне за видимостью благополучия и одобрением окружающих. В ее истории не было вышеперечисленных побочных эффектов депрессии только потому, что она приняла свое состояние как есть, не пытаясь казаться той, прежней Евой, которую все хотели видеть. Вместо заботливой матери, жены и хозяйки вдруг появилась странная женщина, которая «бесится с жиру» и мучает своих родственников, заставляя ухаживать за собой.
Странно называть поступком то, что не является осознанным действием на момент его совершения. Забравшись в постель, Ева не думала, что проведет там целый год, это не было ее осознанным решением. Импульс, инстинкт, чувство самосохранения подсказали, где уютно и тепло - в кровати, с пахнущими свежевыпавшим снегом белыми простынями , с большой мягкой подушкой, с обволакивающим покоем и безмятежностью пышного одеяла. Ева услышала голос самой себя, который усердно не желала замечать долгие годы самозабвенного служения близким, и не смогла больше ему противиться. Сколько можно уговаривать себя, что все хорошо, когда нет радости в душе? Сколько можно делать то, что нужно не тебе? Сколько можно себе врать? Хватит, теперь Ева просто наслаждается жизнью. Ей хорошо, она доверилась своим чувствам и впервые поступила по-настоящему правильно, согласно своим ощущениям, а не вопреки им, и больше никто ей не докажет, что она должна вставать и готовить на всех завтрак, убирать весь дом, стирать, наглаживать рубашки, покупать еду, которую она не ест, варить обед из трех блюд , ходить в химчистку и пропалывать газон, готовить дом к Рождеству, беспокоиться о муже и о детях, ведь ей и так хорошо, пусть теперь позаботятся о ней.
Да, интересная ситуация, действительно комичная. Стоит узнать, как будет из нее выбираться « любящий муж», как отреагируют дети, найдется ли хоть один человек, чтобы поддержать Еву, а не обжечь ее очередным укоризненно-презрительным взглядом. Да и нуждается ли она в поддержке? Может, она решила поиграть в больную, чтобы таким экстравагантным способом привлечь к себе внимание? Непонятно. Ева должна быть счастлива, тем более у нее есть все, что для этого нужно: достойный муж, которого принято считать любящим, да и сам он того же мнения. Есть дети, уже почти взрослые - мечта любой женщины, смысл ее жизни, надежда на будущее. Есть, мама, заботливая, внимательная, желающая дочери и всей ее семье только добра. Разве можно допустить реальность странных и таких пугающих чувств - непонятное отвращение к мужу, каждый день разыскивающего свои носки, раздражение и обида на детей, не обращающих на мать никакого внимания, злость на вездесущую маму, пытающуюся прожить жизнь дочери вместо нее , на свекровь, вечно недовольную своей невесткой, а она ведь говорила сыну, говорила… Нет, так не бывает. Мужа надо любить, детей холить, лелеять и все прощать, а свекровь уважать и слушаться, даже когда она тебя втаптывает ногами в грязь, приговаривая, что это для твоего же блага. Откуда-то вдруг всплывают воспоминания о школьной поре, о таких же доброжелательных воспитателях… и наворачиваются слезы .
Самое противное, что во всех без исключения аннотациях на книгу говорится именно о комичности сюжета, об искрометном юморе, о чудаковатости героев, об уме автора, но нет ни слова о трагизме самой ситуации, в которой оказалась зрелая, умная, талантливая женщина. Если нежелание жить свою жизнь - это смешно, то с таким же успехом давайте посмеемся над теми, кто не встает с кровати в онкологическом отделении местной больницы, и посчитаем поведение их родственников странным. И те и другие ведь явно отличаются от толпы!
Страшнее депрессии, добровольного нежелания жить, в которой оказалась Ева, только рак , когда человек невольно оказывается перед лицом смерти. Заметьте, страшнее, а не смешнее. Ирония, с которой Сью Таунсенд описывает переживания героини, необходима для повествования о трагедии, которой невозможно взглянуть прямо в лицо, иначе она убьет тебя. Для этого автору пришлось уподобиться Персею и использовать юмор так же, как зеркальный щит, позволивший разглядеть и отсечь голову змееволосой Медузе Горгоне, которая погубила одним лишь взглядом столько героев, по неосторожности заглянувших ей в глаза.
Спросите сотрудников МЧС, расскажут ли они вам с радостью о своем героическом служении, о спасенных ими жизнях, о том, что они видят каждый день, спасая по пятьсот живых душ за сутки? Могут ли участники боевых действий всерьез говорить о войне, или они предпочитают вспоминать незначительные анекдоты, отвлекавшие их тогда от страшной действительности? Однако все понимают, что наличие армейского юмора не повод для смеха над войной. Почему же при прочтении книги о глубочайшей трагедии человеческой личности мы должны смеяться? Возможно, потому что большинство из нас не знает о реальности существующей проблемы и не сталкивалось с ней лицом к лицу? Тогда, действительно, остается лишь смеяться, удивляясь изобретательности автора, поставившего своих героев в такие комичные и такие нереальные ситуации. Однако трагизм сюжета именно в том, что он правдив, как и документальная съемка . Просто не все эту правду хотят знать и, даже сталкиваясь с ней, предпочитают не верить своим глазам. А самое страшное, никто не знает, что с этим делать.
Сью Таунсенд
Женщина, которая легла в кровать на год
Будь добрым, ведь каждый на твоем пути ведет трудный бой.
Приписывается Платону и много кому еще.
После отъезда мужа и детей Ева заперла дверь и отключила телефон. Она любила оставаться дома одна. Она бродила по комнатам, наводя порядок, собирая чашки и тарелки, брошенные домочадцами где ни попадя. На сиденье любимого стула Евы - того самого, что она обивала в вечерней школе, - валялась грязная ложка. Ева быстро прошла в кухню и принялась изучать содержимое шкафчика с моющими средствами.
Чем же удалить с расшитого шелка пятно от консервированного томатного супа? Роясь среди коробок и бутылок, Ева бормотала:
Сама виновата. Надо было держать стул в спальне. А ты из тщеславия выставила его в гостиной на всеобщее обозрение. Мол, нахваливайте, гости дорогие, мою красоту, на которую я ухлопала целых два года, вдохновляясь шедевром Клода Моне «Плакучая ива и пруд с водяными лилиями».
Да на одни только деревья год угрохола.
На полу кухни поблескивала лужица томатного супа, которую Ева не замечала, пока не наступила на пятно и не разнесла повсюду оранжевые следы. На плите в тефлоновой кастрюльке все еще булькало с полбанки того же томатного супа.
Даже кастрюлю с плиты не снимут, подумала Ева. И тут же вспомнила, что отныне близнецы - проблема Лидского университета.
Краем глаза она поймала свое отражение в дымчатом стекле духового шкафа и быстро отвела взгляд. А если бы задержала, то увидела бы милую женщину лет пятидесяти, с правильными чертами лица, внимательными голубыми глазами и губами как у звезды немого кино Клары Боу, плотно стиснутыми бантиком, будто она сдерживает рвущиеся наружу слова.
Никто, даже ее муж Брайан, ни разу не видел Еву с ненакрашенными губами. Ева считала, что красная помада идеально сочетается с ее черными нарядами. Иногда она позволяла себе разбавить гардероб оттенками серого.
Однажды Брайан, вернувшись с работы, застал Еву в саду - в черных галошах на босу ногу и с выдернутой из грядки репой в руках.
Боже, Ева! Ты вылитая послевоенная Польша, - сказал он.
Ее тип лица нынче в моде. «Винтажное лицо», как говорит девушка в отделе «Шанель», где Ева покупает помаду (никогда не забывая выбросить чек - муж не одобрит столь легкомысленные траты).
Ева сняла с плиты кастрюлю, вынесла ее в гостиную и расплескала томатный суп по обивке своего драгоценного стула. Затем поднялась в свою спальню и, как была, в обуви и одежде, легла в постель, где и оставалась весь следующий год.
Тогда Ева еще не знала, что проведет в постели целый год. Она легла на полчасика, но в постели было так уютно, да и свежие белые простыни пахли только что выпавшим снегом. Ева повернулась к открытому окну и загляделась на то, как клен в саду сбрасывает пламенеющие листья.
Ей всегда нравился сентябрь.
Проснулась Ева, когда уже начало темнеть, услышав, как на улице кричит муж. Запел мобильный. На экране высветилось имя дочери - Брианна. Ева не стала отвечать, нырнула с головой под одеяло и затянула песню Джонни Кэша «Стараюсь быть безупречным».
В следующий раз, когда она высунула голову из-под одеяла, за окном звучал громкий голос соседки Джули:
Так не годится, Брайан!
Беседовали в палисаднике.
Между прочим, я ездил в Лидс и обратно, - ответил Брайан, - мне в душ нужно.
Да-да, разумеется.
Ева обдумала услышанное. С чего бы после поездки в Лидс так рваться под душ? Неужели воздух на севере особо грязен? Или же Брайан вспотел на трассе, проклиная грузовики? Вопя на не соблюдающих дистанцию водителей? Злобно понося погоду?
Ева включила ночник.
С улицы донесся новый залп криков и требований «перестать дурачиться и отпереть дверь».
Ева и рада была бы спуститься и открыть мужу дверь, но просто не могла выбраться из постели. Она будто угодила в бочку с теплым бетоном и теперь не в состоянии пошевелиться. Прислушавшись к восхитительной слабости, что разлилась по всему телу, Ева подумала: «Ну глупо же покидать такое уютное место».
Вслед за звоном бьющегося стекла с лестницы донесся топот.
Брайан выкрикнул ее имя.
Ева не ответила.
Муж открыл дверь спальни:
А, вот ты где.
Да, я тут.
Заболела?
Тогда почему валяешься в постели в одежде и обуви? Что еще за игры?
Не знаю.
А я знаю. Это синдром пустого гнезда. Я слышал про такую штуку по радио в «Женском часе».
Ева промолчала, и Брайан спросил:
Ну так что, ты собираешься вставать?
Нет, не собираюсь.
А как же ужин?
Нет, спасибо, я не голодна.
Я про мой ужин. Что у нас на ужин?
Не знаю, посмотри в холодильнике.
Он затопал вниз. Ева слушала, как Брайан ходит по ламинату, который неумело настелил в прошлом году. По скрипу половиц она поняла, что муж прошел в гостиную. Вскоре он опять загрохотал на лестнице.
Что, черт возьми, случилось с твоим стулом?
Кто-то оставил на сиденье столовую ложку.
Оно все измазано супом!
Знаю, я сама это сделала.
Ты что, облила стул супом?
Ева кивнула.
У тебя нервный срыв, Ева. Я звоню твоей матери.
От ее яростного тона Брайан вздрогнул.
По его потрясенному взгляду Ева догадалась, что после двадцати пяти лет брака в домашней вселенной мужа наступил конец света. Брайан ретировался вниз. До Евы донеслись его проклятия по поводу отключенного телефона, а спустя секунды послышалось клацанье кнопок. Сняв трубку с параллельного аппарата, Ева узнала голос матери, тараторящий ее номер телефона:
0116 2 444 333, говорит миссис Руби Сорокинс.
Руби, это Брайан. Мне нужно, чтобы вы немедленно приехали.
Никак не могу, Брайан. Мне как раз делают химическую завивку. Что стряслось?
Так вызови «скорую», - раздраженно распорядилась Руби.
Физически с ней все нормально.
Ну, значит, все хорошо.
Я сейчас приеду за вами, вы должны сами ее увидеть.
Брайан, я не могу. Мне делают химическую завивку, и через полчаса с меня должны смыть раствор. Если вовремя не смыть, я стану вылитая Харпо Маркс, как барашек. Вот, поговори-ка с Мишель.
Привет… Брайан, да? А я Мишель. Объяснить вам популярно, что произойдет, если миссис Сорокинс прервет химическую завивку на этой стадии? Страховка-то у меня есть, но мне не улыбается мотаться по судам. Мое время расписано по часам аж до Рождества.
В тот день, когда дети покинули родной дом, Ева легла в постель, да так там и осталась… на целый год. Хватит с нее домашнего хозяйства, мужского эгоизма, черствости детей и глупости окружающих. Отныне она будет лежать и думать о приятном, а остальные пусть позаботятся о себе сами. Ее муж Брайан, незадачливый астроном, расстроен столь возмутительным поведением Евы. Кто будет готовить ужин? Носиться по магазинам в поисках подарков на Рождество? Кто вымоет унитаз? Да кто угодно! Все, с Евы хватит.
Эксцентричный поступок Евы становится спусковым крючком для смешных и трагичных событий, что начинают твориться в семействе Бобер. А что же Ева? А Ева проводит дни в кровати, заводит новых друзей, становится звездой, переживает трагедии, переосмысливает все, что с ней случилось в жизни, и… меняется.
Великая английская писательница Сью Таунсенд написала мудрый, до одури смешной и печальный роман о нас и наших тайных желаниях. Ева осуществляет то, о чем мечтает почти каждый из нас, - забраться в кровать и забыть обо всем на свете.
Именно за это мы и любим Таунсенд: ее герои, балансируя на грани полной нелепости, умудряются оставаться живыми и невероятно правдоподобными. Сью Таунсенд как никто в литературе умеет показать поразительную абсурдность нашей каждодневной жизни. Но при этом она никогда не позволит читателю почувствовать себя угнетенным или оскорбленным.
Это последний роман самой остроумной писательницы нашего времени, ставший волею судьбы романом-завещанием.
